Ашуг Гурбани – основоположник азербайджанской ашугской поэзии, видный представитель эпохи, когда на смену озанам, сопровождавшим свои выступления игрой на гопузе, пришли ашуги, сочиняющие и поющие песни под аккомпанемент саза.

Ашуг Гурбани родился в 1470 году на юге Карабаха, в селе Дири близ древнего моста Худаферин, на территории нынешнего Джебраильского района Азербайджанской Республики. Он с юных лет увлекался игрой на сазе и стихосложением. Занимался самообразованием, глубоко изучал классическую и народную поэзию, историю, в совершенстве овладел персидским и арабским языками, целиком выучил Коран. С пятнадцати лет принимал активное участие в народных празднествах как ашуг. Его родное село, где он произнёс своё первое поэтическое слово, раскинулось на склоне горы, усыпанном нежными фиалками и нарциссами, покрытом густым лесом, где бьют ледяные родники. У подножья гор простирались хлебные поля, а чуть ниже течет буйная река Араз. Здесь он полюбил природу и людей. Обладая незаурядным талантом, он был истинно народным поэтом. Его поэзия годами совершенствовалась, отшлифовывалась и достигла непревзойдённых высот.

В 1500 году, когда тринадцатилетний правитель Ардебиля шейх Исмаил Хатаи совершил военный поход против ширваншаха Фарруха Ясара, его армию встретили многочисленные сторонники кызылбашей из числа местных жителей. Среди них был известный в народе ашуг и поэт Гурбани, который воодушевлённо приветствовал будущего шаха своим сазом и пением. Впоследствии они стали близкими друзьями, Гурбани был вхож ко двору и в дальнейшем сыграл заметную роль в становлении Хатаи как выдающегося поэта. Ашуг Гурбани неоднократно сопровождал шаха Исмаила Хатаи в военных походах, своим творчеством немало способствовал сплочению народа вокруг этого замечательного полководца и правителя.

После поражения в Чалдыранской битве (23 августа 1514 г.) шахский дворец в Тебризе был разграблен янычарами османского султана Селима I. Были вывезены в Стамбул не только материальные ценности, но «мелик уш-шуара» – известный поэт Хабиби и ашуг Гурбани, многочисленные искусные мастера и ремесленники. В Стамбуле Гурбани вскоре было позволено жить свободно и заниматься ашугским творчеством.

Благодаря мелодичному пению, изысканным лирическим стихам и таланту народного сказителя он быстро снискал уважение не только в Стамбуле, но и в других уголках Малой Азии. Ашуг Гурбани стал свободно разъезжать по различным городам и селам, и в один из таких разъездов, ашуг сумел бежать на родину.

Хотя Гурбани более двадцати лет жил и творил при шахском дворе, он снискал небывалый авторитет и среди широких слоев народа. В 1524 году, после внезапной смерти своего близкого друга и покровителя шаха Исмаила Хатаи Гурбани вернулся в родное селение, где и прожил до своей кончины в 1550 году. Ашуг похоронен на вершине горы Дири, недалеко от развалин одноименного села. На восточной стороне старинного кладбища находится святилище «Мазаннене». И святилище, и могила Гурбани веками были местом паломничества и являлись историческим памятником. Однако после оккупации территории Нагорного Карабаха и территории прилегающих 7 районов вооруженными силами Армении могила и святилище, как и тысячи других памятников азербайджанской культуры были разрушены и подвергнуты забвению.

Ашуг Гурбани считается ярчайшим представителем одного из самых важных этапов в истории азербайджанской литературы. В его стихах арабские и персидские слова сведены до минимума, поэтический язык очищен от сложных оборотов, и поэтому стихи звучат просто и доступно. Поэзия Гурбани - высокая, совершенная, прекрасная. Он автор великолепных стихов разных стилей ашугской поэзии: гошма, герайлы, теджнис, гыфылбенд, диван, а также нескольких дастанов – эпических сказаний. Благодаря автобиографическому сказанию «Гурбани» до нас дошло более тысячи стихотворных строк этого бесподобного садовника божественного сада любви. Его поэзия наполнена любовью к людям и преклонения перед красотой природы. Гурбани не просто воспел красоту природы и человека, он разглядел в них некое новое значение, неожиданные грани. Его вдохновляют высокие горы, густые дремучие леса, быстрые реки, весенний ветерок, нежные горные цветы и чистая, прекрасная, нежная, любимая, румяная, благоухающая красавица-возлюбленная. Ашуг готов во имя любимой терпеть любые невзгоды, стремится уберечь её от дурного глаза и ради неё может, не задумываясь, пожертвовать своей жизнью.

В числе исследователей творческого наследия ашуга Гурбани с благодарностью можно назвать таких видных азербайджанских учёных, как знаменитый литературовед Салман Мумтаз, академик Гамид Араслы, фольклористы, профессоры Мамедгусейн Тахмасиб,  профессор Мурсал Акимов, тюрколог, профессор Газанфар Казымов, писатель, доктор филологии, доцент МГИМО (РФ) Абузар Багиров.

 

Тебя

 

Как плавно, как славно идёшь, Салатын!

Невежды словами заденут тебя.

Старайся не слишком бросаться в глаза –

Дурными глазами заденут тебя.

 

Поляною снежною выглядишь ты,

Хребты заслоняли тебя, как щиты,

А ныне в низину сошла с высоты –

Тут солнце с ветрами заденут тебя.

 

Ты наглухо кофту свою застегни

А косы повыше в узлы затяни,

А то до земли достигают они

И, пыльные, сами заденут тебя.

 

Желаю

 

Красавицам на свете нет числа –

Я выбрать подходящую желаю,

Орлицу нравом, возрастом – дитя,

Навстречу мне летящую желаю.

 

Певучий голос спутницы моей

Быть должен исцеленьем от скорбей.

Пусть греет руки на груди своей.

Стыдливую, изящную желаю.

 

Как маковое зёрнышко, черна,

Меня дурманить родинка должна.

Лучистую, как солнце и луна,

Мне одному светящую желаю.

 

Я умоляю – прекрати мятеж,

И без того я стал тупей невеж.

Утешь меня, пожалуйста, утешь.

Я так тебя, манящую, желаю!

 

Фиалки

 

Так принято, прекрасная пери,

Срывают раннею весной фиалки,

Букет рукою белой набери –

Украсят ворот расписной фиалки.

 

Они сначала в небесах росли,

Их ангелы собрали для земли,

Да жаль, что так немного донесли –

Наперечёт передо мной фиалки.

 

Ты не казни разлукой Гурбани,

Он, безутешный, горбится, взгляни.

Не от разлуки ль гнутся и они –

Прямой не встретить ни одной фиалки!

 

Пери

 

Величиною с яблоко алмаз

Послал – его не приняла Пери.

Сначала только опалив меня,

Теперь решила сжечь дотла Пери.

 

Когда грозит разлука с соловьём,

Тускнеет роза в уголке своём,

А ты сверкаешь золотым шитьём

И неуместно весела, Пери.

 

Просеянный сквозь сито, как песок,

Податливостью я беду навлёк,

В изгнанье ухожу, мой путь далёк,

Проститься б с Гурбани пришла, Пери!

 

Трепещут

 

Я плачу, я рыдаю день и ночь,

Потоки горьких слёз моих трепещут,

Весною изнывают соловьи

И розы, призывая их, трепещут.

 

У женщин есть два взгорка, два холма,

Душистых, словно дыньки-шамама,

Они лишают нас, мужчин, ума

И, как птенцы, в руках мужских трепещут.

 

Венчает слава тех, что помнят честь,

Что могут сердце по глазам прочесть,

И помогают сколько силы есть,

С тобой при виде ран твоих трепещут.

 

Меня сумеет только та увлечь,

Что может имя доброе беречь.

От ежедневных задушевных встреч

Сердца сильнее у двоих трепещут.

 

Есть поцелуй, сулящий забытьё,

Но раньше губ твоих к лицу её

Дыханье прикасается твоё

И локоны её в тот миг трепещут.

 

Красавица

 

Не обижайся на меня –

Винится твой ашуг, красавица.

Пусть разговор ведут глаза,

А мы – ни слова вслух, красавица.

 

Людей в округе не видать

И брань твоя, как благодать,

Но дай тебя поцеловать –

Умерь же мой недуг, красавица.

 

Все дни твой образ тут и там,

Как будто ходишь по пятам,

И особливо по ночам

Смущаешь ты мой дух, красавица.

 

Жил Гурбани, по-бекски жил,

В тебя влюбился – затужил.

Чем недовольна ты, скажи.

Вот – ты, вот – я, твой друг, красавица.

 

Нельзя

 

Не привередничай, дервиш,

Помилуй, так ворчать нельзя.

По делу я к тебе пришёл,

Пойми, о нём кричать нельзя.

 

Тому печаль свою открой,

Кто сам бывал в беде такой.

Кто шутки шутит над тобой,

С тем разговор начать нельзя.

 

С дервишем стань дервишем сам,

В беседах будь предельно прям,

А тем, кто неизвестен нам,

Правдиво отвечать нельзя.

 

Подай вина, спасенья нет,

Заныли раны прежних лет.

Тому, кто жил, не зная бед,

Беднягу поручать нельзя.

 

Убей

 

Великий хан, прошу тебя покорно:

Ты цель мою узнай – потом убей.

Смени во имя бога гнев на милость,

Улыбкой обласкай – потом убей.

 

Печаль меня лишила красноречья,

Любовь меня погубит – не перечу,

Но ни за что не откажусь от встречи,

Побыть с любимой дай – потом убей.

 

Готов тебе служить я – сокол ловчий,

Но от повязки я не стану зорче,

Вели стремянным развязать мне очи

И в деле испытай – потом убей.

 

Не отдам тебя

 

Я даже собственной душе бессмертной,

Как посторонней, не отдам тебя.

Не только за цветник, иль сад, но даже

За рай земной не отдам тебя.

 

Ты, милая, в горах подобна лани,

В степях же ты прекрасна по-джейраньи,

За всё, что есть в богатом Дагестане,

Я, восхищенный, не отдам тебя.

 

Из-за любви приму любую рану,

Пусть не слезами – кровью плакать стану,

Но и царю-пророку Сулейману

За трон с короной не отдам тебя.

 

Ликуют

 

Пусть в этом мире первые цветы,

Что только распускаются, ликуют!

Пусть ветры, что на кудри щеголих

Ватагою бросаются, ликуют!

 

Пусть на озёра синие скорей

Слетятся стаи белых лебедей!

Пусть юноши и девушки смелей

Друг дружке откликаются, ликуют!

 

Кто видел сад любви, тот знает сам:

Не сосчитать плодов запретных там.

Пусть руки, что к загадочным плодам

Свободно прикасаются, ликуют!

 

Перевод Владимира Кафарова